Этот сайт – интернет дневник тренировок для пловцов и всех любителей плавания.
Здесь можно записывать свои тренировки, проплытые дистанции и впоследствии просматривать (и анализировать!) свою эволюцию на странице статистики.
Сайт полностью бесплатный и разрабатывается на добровольных началах))
Вы можете подключиться как один из временных пользователей (жмите на кнопку и открывайте демо сессию) либо зарегистрироваться и начать пользоваться сайтом.
Ловите волну, господа!
Зачем вести дневник тренировок по плаванию?
Причина первая: разве вас не интересует оглянуться назад и оценить, насколько лучше вы стали плавать? Возможно вы проплываете 100 кролем на 1 - 2 секунды быстрее чем в прошлом году, или просто проплываете на 500 метров больше за сессию, чем раньше. Да и баттерфляй всё чаще и чаще появляется в ваших тренировках. Плавание - это такой вид спорта, где к результату нужно идти месяцами, а то и годами. Прогресс не всегда видно сразу. Иногда вам кажется, что всё бесполезно, но стоит вспомнить ваши результаты годичной давности, как мотивация снова возвращается.
Причина вторая: Сегодня в бассейне вы были звездой, и ваш батт можно было с гордостью сравнить с дельфином. Может быть вы сегодня просто хорошо выспались, а может это потому, что вчера тренер заставил вас отработать пару-тройку упражнений. Запомните это два дня - когда баттерфляй вдруг снова захромает (а он обязательно захромает, тем более, если вы новичок), повторите ту тренировку, и полёт дельфина снова вернётся.
Что нового в дневнике тренировок?
калькулятор очков ФИНА : в таблицу базового времени добавлены данные для 2016 г. по короткой воде.
Уже много лет я задаю себе вопрос – когда же, наконец, появится долгожданная книга, в которой будут отражены эпохальные события конца 20-го века, затронувшие души и жизни людей на одной шестой части нашей планеты, когда произошёл грандиозный слом привычных реалий, мировоззрений, нравственных ориентиров. Этот слом в итоге повлиял на весь политический, экономический и нравственный климат многих государств, втянутых в стратегию общей глобализации. На фоне великих исторических перемен ломались человеческие судьбы, и на их примере можно было бы увидеть и почувствовать, с какой подозрительной лёгкостью ниспровергались казавшиеся незыблемыми истины, как вставали на их место новые толкования событий, новые верования и новые цели.
Нельзя сказать, что за почти четверть века, прошедших со дня того памятного крушения, не было попыток написать на эту тему что-либо животрепещущее и актуальное. Но вряд ли кому-то удалось создать целостную и широкую картину перехода огромной страны и миллионов её граждан в иное качество, в иную, параллельную, реальность. Хочется верить, что великий роман, пусть не «Война и мир», но произведение, хотя бы приближающееся по своей социальной значимости к «Отцам и детям» или «Тихому Дону», ещё ждёт нас впереди.
В этой книге, по крайней мере, сделана попытка отразить и где-то обобщить ту реальность, которая не успела ещё остыть во времени и которая встряхнула всех нас, как говорят, по полной программе, не дав ещё толком задуматься над происшедшим. Здесь в очень личной форме, в частном, так сказать, порядке, следуя предначертанному пути, по которому передвигался корабль с языческим именем «Тог», повествуется о бытие и быте небольшого экипажа, выбитого из привычного русла советской действительности и кинутого на самовыживание в условиях жёсткого капиталистического рынка. Здесь можно чётко проследить и драматические повороты сюжета в пёстрых биографиях простых моряков, и некие изменения психологического рисунка той роли, которую каждый из нас играет на театральных подмостках жизни. Не последнее место занимают в книге виды – виды морских пейзажей, описание портов, и прибрежных городов Южной Европы, Северной Африки.
«Дневник одного плавания» – это именно дневник, написанный практически в документальном жанре. Здесь нет завязки, интриги, развития сюжетной линии, развязки и всего остального, что требуется в рассказе, повести или романе. В своём предисловии автор сам говорит, что «…читатель абсолютно свободен в выборе стартовой точки чтения и может наугад или согласно своей интуиции выбрать для себя любой пункт повествования». Но это нисколько не умаляет художественных достоинств текста, написанного прекрасным, стилистически точным, языком, сдобренного значительной долей юмора, самоиронии, с огромным вниманием к деталям, на первый взгляд, малозначительным, но иногда – определяющим. Что касается философских обобщений, то они, как жемчужины морского дна, разбросаны по всему тексту.
«Иногда представляется, что вершина человеческого дерзновения – это первый шаг в космос, полёт к Луне… Но это всё цели видимые, в какой-то мере, знаемые. Христофор Колумб со своими спутниками совершили более дерзновенный и отчаянный шаг – они шагнули в неведомое, только предполагаемое. В Неизвестность, в Никуда, в Бездну. Единственно, что вело их – это Вера. Возможно, и даже наверняка, сюда примешивалась жажда славы и наживы – двигатели пресловутого человеческого прогресса».
«Дневник одного плавания» – третья книга автора, связанная с морской темой и путешествиями. Первая «По ту сторону земного шара» была посвящена 21 – й Антарктической экспедиции и вышла в свет в 2005 году. В 2010-м появилась книга морской прозы «Форс-мажорные обстоятельства» - сборник морских рассказов и былей, которая вошла в шорт-лист Бунинской премии за 2012 год. И, наконец, 2015 год – «Дневник».
Но вернёмся в 1993 год, когда из Рижского пароходства даже высококвалифицированных специалистов «выдавливали» с работы по языковому принципу. Наверняка это касалось и других компаний и ведомств. В итоге автор, неожиданно для себя, оказался на пароходе «Тор», ходившем под флагом Антигуа и Барбуды. Так появился на свет «Дневник одного плавания », который вы сейчас держите в руках.
Во время трёхмесячного морского путешествия рассказчик (согласно должности – судовой электромеханик, а по характеру своему – философ-созерцатель) наблюдает на море и на суше всё, что попадает в поле его зрения. Повествование разворачивается неспешно и идёт как бы в пенном кильватерном следе, отображаясь и проявляясь на нём словами, главами и шелестом страниц будущей книги. Иногда, если выпадает такая возможность, автор меняет средство передвижения, пересаживаясь на старенький, видавший виды, советский велосипед. Это помогает ему внедряться в самую гущу событий, становясь одним из главных действующих лиц в калейдоскопе следующих друг за другом сюжетов.
Видимое в живой реальности вызывает целый ассоциативный ряд, заставляет анализировать и сравнивать, наталкивает на лирические отступления, раздумья, связанные с днём вчерашним, побуждает перенести на бумагу неоценимые для потомства свидетельства очевидца нашей недавней общей истории. Страница за страницей читатель сталкивается с отдельными размышлениями, всплывающими как бы из-за горизонта, по ходу плавания, мысленно сопереживая, споря или соглашаясь с предположениями и утверждениями рассказчика, отвечая на его вопросы и задавая свои. А если в процессе этой «интерактивной» беседы собеседник, то есть, читатель, вдруг ощутит себя единомышленником автора, то в душе его воцаряются лад и гармония от созвучия слов и мыслей. Собственно, в этом и есть одна из задач художника – переманить читателя на свою сторону, передать ему своё видение мира.
А вот как о задачах художника говорит сам писатель:
«Было очевидно, что я, на своём зелёном, обшарпанном велосипеде времён некогда существовавшего СССР, в пропотевшей застиранной майке, и шортах, вырезанных из старых вытертых джинсов, выглядел здесь босяком и отщепенцем. В какой-то степени я являлся отражением постсоветской эпохи. Но меня это нисколько не смущало. Я чувствовал себя свободным художником в миг озарения. А тогда уже неважно, модный замшевый камзол или истёртые брезентовые штаны на твоём бренном теле. Главное, чтобы живые картины не ушли в череду безвозвратно исчезающих времён».
Рассказывая об увиденном, делясь с читателем своими мыслями, анализируя факты и события, давая оценку происходящему, сомневаясь в общепринятых постулатах, автор при этом не устаёт восхищаться красотой нашего хрупкого мира. И в этом он всегда остается художником в самом широком смысле слова. Написанные им вербально картины природы оставляют впечатление абсолютно зримых, ярких и выпуклых, доносят ароматы морского бриза, запахи цветов, в них слышны крики чаек, шорох прибоя и шелест пальм.
«…хорошо было проехаться по ровной асфальтовой дорожке вдоль кипящего прибоем Атлантического океана, насладиться быстрой ездой и открывающимися видами, сменяющими друг друга, как в детском диаскопе. В натуре же эти виды превращаются в видения, и трудно осознать и даже поверить, насколько красива и благоуханна бывает наша Земля в своих нерукотворных проявлениях. Не даром Дух Божий во тьме носился над водою, чтобы, в конце концов, создать свет, а затем твердь небесную и земную (и стало так). «И назвал Бог сушу землёю, а собрание вод назвал морями: и увидел Бог, что это хорошо» (Бытие, 1; 10). И возник пейзаж, которому нет равных, ибо в нём проявились осмысление и радость. И нет ничего более прекрасного, чем эта граница на стыке океана и тверди».
Иногда, наблюдая за переменами, произошедшими в нашей жизни за последние 25 лет, начинаешь понимать, насколько размытой стала полоса между добром и злом, свободой и распущенностью, божественным и бесовским. Казалось бы – огромное расстояние разделяет эти взаимоисключающие понятия. Ан нет! Как от любви до ненависти – один шаг, так плюс и минус, как полюса одного магнита, возможно, разнятся всего-то одним нюансом.
«Как-то в ирландском порту Корк довелось мне зайти в тамошний храм. По ходу служения пастор в нужных местах обращался к словам самого Христа. При этом он возвещал: «Jesus said…» (Иисус сказал…). В этом «сказал» кроется большой подвох. Если Иисус не говорит вам сейчас, а сказал когда-то давно, 2000 лет назад, он может быть воспринят просто как человек. Спаситель должен говорить здесь и сейчас, и всегда, и во веки веков. И Он так и делает. Только мы не всегда Его слышим. Этот нюанс почти незаметен обывателю, но он существенным образом сказывается на дальнейшем мироощущении и мировоззрении паствы и её отношении к сущему. И вообще, как ни странно, мир строится на нюансах. Они застревают в подсознании и создают непредсказуемые конструкции и модели человеческого общежития. Обращайте внимание на нюансы. В них часто кроется потаённый смысл будущего, в них живёт энергетика происходящего».
Наверняка, «Дневник одного плавания» откроет перед читателем богатый и неоднозначный мир. Внутренний мир самобытного и творчески мыслящего человека.
Анжела Гаспарян, член Союза журналистов СССР и Латвии,
Неизбежное предисловие
Этот дневник я выкопал из своих архивных запасников, перебирая которые остановился именно на нём в силу того, что записи содержали в себе не только факты нашего перемещения по миру, но и отдельные обобщения, размышления и ассоциации, некую художественную аберрацию, а иногда и гротеск. В итоге я решил их опубликовать, поскольку, по сути, они представляют собою пусть частный, но исторический документ.
Ничто так не отражает действительность, как рука художника, в которую вложена кисть или перо. У меня имелось перо, но не было никакой художественной школы. Отсутствовала даже обычная бумага. Случайно подвернулись под руку две пачки чистых бланков для судовых радиограмм. Кто подсказывал мне заполнять их проступающими из глубин настоящего текстами, и до ныне представляется для меня загадкой. Мне оставалось только обводить едва проявленные контуры букв, слов и предложений, придавать им остроту и ясность, иногда задумываться над содержанием, перечитывать и изредка добавлять свои комментарии. Лишь большое желание не упустить возможность показать наш мир в тех красках, которые виделись моему глазу, возобладало над скудостью моих сподручных средств.
В итоге я сжёг те жёлтые, исписанные мною бланки с пришедшими как бы из ниоткуда текстами. Я хотел проверить известное утверждение, что рукописи не горят. Бумага долго не поддавалась огню, но, наконец, занялась и явно нехотя, медленно и постепенно, превратилась в обугленный остов моего дневника, где местами в виде чернильного праха проступали, как призраки, некогда выведенные шариковым пером строки. Но и они в скором времени опали вместе со страницами, на которых держались. И весь мой труд превратился в пепел.
И всё-таки дневник остался. Я успел перенести его на электронный носитель, обманув тем самым природу огня и отчасти подтвердив тезис о несгораемости рукописей. Единственное, что я не смогу сделать – это предъявить вещественные доказательства подлинности нижеприведённых текстов (поскольку сам подлинник уже развеян ветром над миром). Остаётся только уповать на доверие самого читателя.
С чего всё начиналось
Воспоминания о различных временах передаёт собственно только различные картины познания.
А. Шопенгауэр
1993 год оказался не лучшим в истории нашей страны. Если не сказать – худшим. Проживая в Латвии, мы, «русскоязычные», лишались работы по языковому и национальному принципу. Нас выжимали из всех сфер деятельности. С установлением независимости и приобретением государственности, за которую мы ратовали вместе с латышами, на свет божий вылезли латентные националисты, начавшие «охоту на ведьм». Всё это готовилось исподволь и хорошо ощущалось по косвенным признакам почти все 80-е годы. А когда полупьяный Ельцин произнёс историческую фразу, явившуюся одновременно и спусковым механизмом, и руководством к действию: «Берите суверенитета столько, сколько можете унести», – Союз пополз по швам. И все «понесли», сколько захотели.
В нашем небольшом пароходстве, совсем недавно закупившем на ещё московские деньги новые румынские пароходы, стали проводить аттестацию на знание латышского языка. Т. е. ещё вчера мы все общались на русском, а сегодня нужно было срочно переходить на латышский, иначе ты оказывался профнепригодным. Недаром в те годы ходила присказка, актуальная и по сей день: «Лучшая специальность в этом государстве – латыш».
Бывший зам. начальника отдела кадров, одномоментно заменив своего русского босса и избавившись от ненавистного теперь партбилета, создал языковую комиссию, которая должна была отсеять и отделить русских от латышей. Фамилию этого начальника я очень хорошо запомнил – Дундурс. В переводе на русский – Овод. Соответствуя своей фамилии, жалил он без устали и с явным удовольствием. Меня ужалить было трудно. В сорок с лишним лет я уже успел обрасти довольно толстой кожей, чтобы выживать в окружении всевозможных неблагоприятных обстоятельств. После прохождения языковой комиссии, где Дундурс сидел, зажав ладонями уши, чтобы не слышать моей исключительно русской речи о нелепости данной процедуры, я зашёл к председателю нашего, ещё действовавшего, профсоюза и высказал ему следующую мысль. Начал я с вопроса:
– Вы знаете, что меня хотят уволить за незнание латышского языка?
Председатель, отъевшийся на профсоюзных харчах, молчал и тупо глядел на меня. Тогда я продолжил:
– Могу Вам сообщить, что на улице Лачплеша открылось недавно шведское посольство и что я собираюсь туда с заявлением о нарушении прав человека, поскольку ни в одной стране нет права выгонять с работы за незнание языка.
Здесь я, конечно, лукавил. О законах и правах в других государствах я почти ничего не знал. А шведам, в частности, было наплевать на мои проблемы. Но, думаю, и бывший советский профсоюзник тоже «плавал» в этом вопросе. У меня всё-таки таилась надежда на то, что председатель, как русский человек, поймёт другого русского человека и подойдёт к этому вопросу с пониманием. Но в профсоюзные паруса дули уже совсем другие ветра, и наш капитан профсоюзного корабля как-то внутренне преобразился, сделал значительное, но недоброе лицо и, сказав мне, что это серьёзное заявление, поспешил будто бы в туалет.
Выждав для приличия минут пять, я решил покинуть его кабинет, а заодно и заглянуть к Дундурсу, чтобы сообщить ему, что я уйду из пароходства только с одной формулировкой: за незнание второго языка, который в одночасье стал государственным и которому нас никто не учил.
В кабинете начальника ОК уже сидел наш председатель профсоюза и с заговорщицким видом косил глаза в сторону.
– Меня тоже не учили вашему второму языку, – отпарировал Дундурс, – но я же его знаю. А теперь ваша очередь выучить наш латышский. Время подошло.
– За один день? – переспросил я. И добавил для пояснения: – Если бы Вы не знали русского, Вы не стали бы начальником отдела кадров. А вот если я выучу латышский, вряд ли когда-нибудь займу ваше место. Короче, профсоюз, по всей видимости, Вам всё доложил, мне нужно вещественное доказательство – запись в трудовой книжке об увольнении и его истинные мотивы. Поскольку по собственному желанию увольняться не собираюсь. Вы же к этому меня подталкиваете?
Дундурс, понимая, что моя угроза может осуществиться (а мне терять было нечего), задал мне упреждающий вопрос:
– А что Вы предлагаете?
– Я ничего не предлагаю. Как и положено, после отпуска я возвращаюсь на свой пароход.
– Ваше место занято.
– Временно, – пояснил я. – Испокон веков существует морская этика. Специалист, принявший новый пароход, имеет преимущество оставаться на нём, если у него нет взысканий и нарушений по работе. Но там, на моём месте, наверное, уже специалист коренной нации. Этика в этом случае у вас не работает. Или, вернее, работает, но с национальным уклоном.
Дундурс молчал и желчно играл желваками.
– Хорошо, – вдруг произнёс он, – могу предложить Вам место на «Энгуре».
«Энгуре» был старым, и даже не старым, а дряхлым пароходом. Он отходил свой предельный срок в Латвийском морском пароходстве, был списан на лом, но в последний момент перекуплен Рижским речным пароходством, которое на свой страх и риск стало эксплуатировать его в основном в Балтийском бассейне. Я ещё в период сдачи этого парохода Морскому Регистру забраковал его по нескольким параметрам и написал соответствующий рапорт о невозможности дальнейшей эксплуатации судна. По-видимому, Дундурс знал эти подробности и предложил заведомо не приемлемый для меня вариант. В любом случае это была маленькая победа: согласись я на это предложение, то какое-то время мог бы работать на этом разваливающемся пароходе и обеспечивать себя и семью. Но принципы были дороже. Я знал, что других вариантов не будет.
– Спасибо за лестное предложение, – съязвил я, – «Энгуре» плавучий металлолом. Вы знаете об этом не хуже меня. А я не самоубийца. Вы своего добились. Я увольняюсь.
Так я ушёл из пароходства с формулировкой «уволен по собственному желанию». И не только я. Ушёл и начальник этого пароходства, и многие специалисты с русскими фамилиями. В стране менялась власть, менялись приоритеты, деньги, институты, экономика, политика, отношения между людьми. Пропадала уверенность в завтрашнем дне.
Из старых советских времён оставался лишь памятник Красным Латышским стрелкам, которые в июле 1918 года поддержали Ленина в подавлении мятежа левых эсеров. Практически они спасли тогда советскую власть. А последний потомок одного из этих стрелков сам застрелился, когда эта власть была предана и попрана наследниками недобитых контрреволюционеров, стоящих у власти в 80-х годах и похоронивших её в 1991-ом. В Латвии по этому поводу кто-то написал стихотворение:
И снится мне вдруг не прекрасная дама,
Которую взял да и выдумал Блок,
А снится мне драма, ужасная драма,
В ней Пуго – последний латышский стрелок.
Я остался без работы и средств к существованию, т. к. золотого запаса у меня не было. В Советском Союзе мы привыкли жить от зарплаты до зарплаты и, как правило, ни в чём не нуждались, поскольку наши потребности никогда не превышали наши возможности. А мысли потерять или не найти работу не возникали уже по той простой причине, что на каждом предприятии висели доски с надписью «Требуются» и перечнем необходимых предприятию профессий. Надо отдать должное русскому человеку – он всегда чуток к переменам. Этому научила его история и сама жизнь. Наша смекалка с её ощущением времени всегда находила выход из создавшихся ситуаций, если, конечно, слепо не придавливало катком кровавых революций. Но даже в период политических ненастий люди умудрялись выживать, лавируя в изгибах гибельных волнений. Из рассказов отца знаю, что мой дед, в зависимости от продовольственной ситуации в период между 1917 и 1930 годом, перемещался вместе с семьёй то из деревни в город, то из города в деревню. Таким образом и выживали.
Ехать в деревню мне было не с руки, хотя такой вариант тоже рассматривался. Довольно скоро мне позвонил капитан, с которым мы в последние перестроечные времена делили полученный в Олтенице (румынский город на Дунае) пароход «Рига», и который был уволен по тому же принципу, хотя его фамилия имело не совсем русское окончание.
– Мне нужен электромеханик, – сообщил он без лишних церемоний, – едем в Нижний Новгород на приёмку новых судов.
– Что, тоже экзамен по языку не сдал? – спросил я для приличия.
– Дело тут даже не в языке, а в национальной принадлежности, – пояснил он уже понятную всем вещь.
Выбора не было. Главное, – платили. Суда оказались 30-35-летние. Предельный износ. Все списаны на металлолом. Даже местные команды не решались ступать на их палубы из-за боязни провалиться через истончённые ржавчиной листы металла. Основная масса этого ещё плавающего лома сосредоточилась в большом затоне старинного города Городец, по преданию основанного самим Юрием Долгоруким. От Нижнего всего-то километров пятьдесят. Суда были сцеплены бортами и, как ни странно, держались на плаву. Они принадлежали к серии «VI Пятилетка».
– Где же их «новость»? – спросил я его при удобном случае, имея в виду обещания капитана о приёмке именно новых судов.
– Их «новость» в том, что мы видим их в первый раз. Ты ходил на таких пароходах?
– На таких ещё не приходилось… – признался я.
– Вот! А наша задача, – пояснил капитан, – привести их в порядок, завести главные двигатели, оживить динамки, рулёвку, и вперёд с песнями вверх по Волге. Дальше каналами в Ладогу, Ленинград, стоянка, добро на переход морем и – в Ригу. Это была одна из афёр новой маргинальной деловой элиты: купить по дешёвке списанные речные пароходы, сделанные из пионерского металлолома в середине пятидесятых, омолодить их на 10–15 лет, путём подделки Регистровых документов, перегнать в Прибалтику, в частных доках сделать косметическую модернизацию под класс «река-море» и выпустить на морские просторы, предварительно хорошо застраховав. Узнав о наших планах, местные экипажи недоумевали: «Вы что, камикадзе? Мы на них водохранилище пересекали со спасжилетами наизготовку. На реке оно проще: если течь, то к берегу подрулил и на мель выбросился. А в море такие мели вряд ли и найдёшь».
Лучшие книги по плаванию March 31st, 2016
Как вы уже заметили, я страсть как люблю читать, читать нужно все, потому что все нужно и всегда мало. Но, стоп, разве по плаванию надо что-то читать? Там же надо плавать. Конечно, книги, которые я приведу ниже, бессмысленны, если вы не занимаетесь, но очень будут полезны если вы хотите получить больше удовольствия от занятия и добиться какого-то прогресса. Поэтому даже если вы плаваете для себя, эти книги будут очень полезны.
Расскажу я только про две из них. Одна покажется вам хорошей, а другая — плохой. Какая именно — вам решать, но читать нужно все.
1. Терри Лафлин и Джон Делвз «Полное погружение. Как плавать лучше, быстрее и легче» — сразу чувствуешь, что эта книга про плавание. Читать её — то же самое, что плавать. Причем плавать, не шевеля ногами и руками, держась за веревку, которая как по волшебству тянет тебя, а тебе остается лишь расслабиться и получать это космическое удовольствие от водной «невесомости» и скольжения. Собственно от книги можно так пропереться, что можно только эту книгу и читать, а в бассейн даже не ходить:)) На самом деле, если серьезно, эта книга может понравиться своей простотой и доходчивостью тем, кто плавает для себя, для удовольствия, кто не претендует на какие-либо спортивные достижения, а хочет просто получать кайф в бассейне. А ещё книга очень хороша для тех, кто только хочет начать плавать. Она упрощает и несколько возвышает сам процесс. После этой книги начинаешь думать, что нет большего удовольствия в этой жизни, нежели плавание.
2. Пол Ньюсом и Адом Янг «Эффективное плавание» — это книжка-гигант. Читать её — это то же самое, что выкладываться по полной в бассейне. Здесь море полезной и системно организованной информации. Те акценты в стиле, которые предлагались первой книгой тут именуются типом пловца «Глиссер» — одним из шести возможных индивидуальных вариантов техники вольного стиля. Соответственно про пять других вы узнаете только из этой книги. Здесь очень хорошо разбираются ошибки каждого типа пловца и их причины. Например, причина «эффекта ножниц» (когда ноги путаются, перекрещиваются) не в ногах, а в закладывании рук за среднию линию (линию носа) во время гребка. Именно этой книге я обязан покупке лучших лопаток для плавания (
Дневник прибрежного плавания
Олег Куваев
Дневник прибрежного плавания
Вроде бы как в кино, пришла телеграмма: "Вылетайте зпт ждем", и с киношной легкостью бросил я все: московский почтамт с очередями не имеющих оседлости людей у окошек, хлопоты о московской квартире и даже город Воронеж, где я, собственно, и торчал все время, потому что она там жила. Но пришла телеграмма в разгар душного в этот год московского лета, когда таял асфальт, бензиновая гарь шла в стратосферу и люди с излишним весом истекали водой, как снегурочки.
Был конец мая, и походная труба, в настоящей походной сути своей, пела лишь символически, так как в конце июля про экспедицию говорить смешно. Но чертовски хотелось, и потому еще в самолете возник план на оставшийся огрызок лета. Много было причин для этого плана, и наука, если честно сказать, занимала в нем не первое место.
Учреждение, приславшее телеграмму, недавно лишь организовалось, коридоры пахли свежей краской, полного штата сотрудников не было, а кто был, те с весны разбежались по экспедициям, и потому в коридорах было тихо, прохладно и пусто. Верховную власть осуществлял заместитель директора по научной части, чрезвычайно острого ума мужчина, который делил время между этой верховной властью и дебрями абсолютного возраста Земли. Ничто другое его вроде бы не интересовало. Из всего штата намеченной в самолете экспедиции имелся только я сам. Начальник отдела кадров, он умер сейчас, доброй памяти человек, но если бы даже не умер, то все равно плохо о нем вспоминать невозможно, и этот непохожий на коллег начальник отдела кадров вник в ситуацию и сказал:
Одного-то я вам найду. Дипломированный техник устроит?
Еще бы! - с жаром сказал я, потому что всегда грех отказываться от техника, тем более дипломированного.
Все хорошо шло в это лето. Заместитель директора по научной части тоже вник и, отрешившись на время от абсолютного возраста земных пород, собственноручно начертал задание на двух страницах машинописного текста, лично поговорил с главбухом на предмет изыскания средств - за очаровательной женской внешностью того главбуха скрывался финансовый цербер - и лично позвонил в подвальный этаж пройдохе-завхозу, чтобы извлек из заначки дефицитное снаряжение, среди которого даже имелись два настоящих пуховых спальных мешка.
Итак, благодаря отсутствию косности, рутины и бюрократизма в этом вновь организованном учреждении через неделю после того, как пришла в Москву телеграмма, имелся штат из двух человек, снаряжение и деньги. Задание же было сформулировано достаточно четко: "Изучение аномалий гравитационного поля Земли на антиклинальных выступах палеозойских отложений Чукотки". Это была не тема, а частица намечавшейся крупной темы, пробный камешек в большой огород. Но большего в это лето и намечать было нельзя.
Главным из доступных палеозойских выступов на Чукотке было Куульское поднятие на севере центральной ее части. И хотя многие из корифеев чукотской геологии не считают его за палеозой, мы отнесли это за счет вздорного характера корифеев и твердо решили поставить работы там. Для этого требовалось пересечь его гравиметрическим маршрутом хотя бы один раз и именно по берегу моря, чтобы не привлекать сюда еще топографию. Аппаратура - три новеньких гравиметра отечественного производства - на складе имелась. Остальное же отдавалось на наше усмотрение. Свобода выбора для нас заключалась в том, чтобы при минимальных средствах выполнить работу с должной степенью надежности, ибо гравиметры, меряющие земную тягу, капризны, как больные младенцы. В обычных условиях, когда работают, допустим, фирмы, финансируемые богатыми нефтяными ведомствами, все делается с применением могучей транспортной техники. С той техникой вначале создается тщательно проверенная опорная сеть наблюдений, а потом уж идет работа, так что каждый участок работы гравиметр начинает танцевать от печки и кончает его тоже на печке. Капризный его нрав просто не успевает разыграться, зажатый в тисках достоверности. По нормальному работать мы не могли и потому решили взять с собой все три прибора, чтобы они шпионили друг за другом, а опорные измерения провести позднее, в тех местах, где они будут необходимы, и сделать это на дешевом самолете Ан-2 весной, в щедротах грядущего финансового года. Мы просто перевернули с ног на голову обычный порядок работы и этим выиграли время и деньги.
Осталось только добавить, что гравиметрические сведения необходимы титанам геологической мысли, а наше вновь созданное учреждение как раз намеревалось стать центром, где эти титаны соберутся со всего северо-восток? страны, и впереди маячили времена, богатые научными результатами и ассигнованиями. Конечно, я говорю не обо всем учреждении, так как в стенах его уже сидели титаны, выдавали теории, результаты и выводы, но с капризной гравиметрической наукой, позволяющей заглянуть поглубже в земную кору, пока никто из них не был связан. Куульский антиклинорий утыкается в берег Ледовитого океана между Чаунской губой и мысом Биллингса. Вдоль него течет большая река Пегтымель, и на побережье мелькают названия: мыс Кибера, губа Нольде, мыс Шалаурова Изба.
Побережье между Леной и Колымой даже на бывалого человека производит тяжелое впечатление. К океану здесь выходят низменности Приморская и Нижне-Колымская, болотистые тундровые равнины из кочек и озерной воды. Добравшись до моря, низменности долго не желают сдаваться и идут на север грязной водой мелководья, по которому летом олени уходят от берега на километр или два, чтобы испить полезной для оленьего здоровья соленой воды. Застрять на этих отмелях очень опасно. Яростная мелководная волна, может, и не разнесет в щепы, но будет раскачивать киль, пока мертвый ил не забьет трюмы, не засосет судно по палубу.
Выбраться на берег здесь можно, но это не значит спастись. Жилья нет на мертвых, не пригодных для навигации берегах, и след человека по тундре напоминает нерешительный пьяный пунктир в обход проток, озер, стариц и мокрых болот. К востоку от Колымы берег становится веселее. Скалы мыса Баранов Камень, промытый галечник берега, и так до Чаунской губы, которую с запада охраняет песчаный равнинный остров Айон, а с востока - Шелагский мыс, все это пугало мореходов.
Унылые берега от Лены до Шелагского мыса описал и нанес на карту купец из Великого Устюга Никита Шалауров. Он же открыл Чаунскую губу, остров Айон и одним из первых повидал и засек Ляховский остров из группы Новосибирских островов.
Он погиб в 1764 году в очередной отчаянной попытке открыть путь из Ледовитого океана в Тихий. Имя его можно найти только на очень подробных картах. Незначительное место в низовьях Колымы под названием Зимовка Шалаурова, крохотный островок Шалаурова в Восточно-Сибирском море и мыс Шалаурова Изба, неподалеку от известного мыса, названного именем бездельника капитана Биллингса.
Эта книга - наиболее простой, эффективный и, пожалуй, самый доступный способ не только научиться плавать, но и постоянно совершенствовать своё приобретённое однажды умение. Так что, если в принципе может существовать универсальный самоучитель по плаванию, то он перед вами.
В учебнике дана детальная характеристика техники плавания и методики технического совершенствования пловцов, рассмотрены основы и разные ступени отбора и ориентации, а также построение процесса их подготовки. Представлена современная теория и методика развития двигательных качеств, охарактеризованы внетренировочные и внесоревновательные факторы, влияющие на эффективность подготовки пловцов и др. Для студентов и преподавателей вузов физического воспитания и спорта, тренеров и спортсменов и научных работников.
Хочешь научиться плавать? Мечтаешь без страха нырять в реки, моря и океаны? Это более чем реально. Способна ли книга заменить тренера? Да, если это - книга-тренер. Это издание уникально:около 1000 фотографий и реалистичных 3D-моделей в деталях покажут все тонкости различных техник плавания. Книга подойдёт как тем, кто только учится плавать, так и опытным пловцам, желающим добиться высоких результатов. В ней рассмотрены все стили плавания, особенности тренировок на повышение скорости и выносливости, упражнения на силу и растяжку вне бассейна. Также вы узнаете об истории развития плавания как спорта и величайших чемпионах прошлого и настоящего.
“Как рыба в воде” - теперь это о вас. Люди, освоившие методику Терри Лафлина Total Immersion, способны плавать без устали часами, получая наслаждение от каждого своего движения. В этой книге вы найдете объяснения и упражнения, которые шаг за шагом приведут вас к хорошей технике, от которой, по словам автора, зависит 70 процентов результата в плавании. Эта книга необходима всем, кто хочет научиться плавать свободно и правильно, а особенно тем, кто готовится к соревнованиям на длинные и сверхдлинные дистанции.
